... Они хотят, и он должен, чтоб только один он мудростию и заботами снискивал благополучие несметному числу людей, а не того, чтоб все они бедностию своею, рабством и подлым ласкательством служили надмению и неге одного токмо человека. Не для него самого бог делает его царем, но чтоб был он человеком целого общества. И так видишь ты, Гарстон, завидна ли та участь, коя, однако, великое имеет притяжение в душах смертных. Я выбран на престол желаниями моих соотчичей; они принудили меня взять над ними владычество. Я повиновался им и не жил, как для их счастия. Отвергал все, что лежало до меня, и cие-то самое причинило величайшее мое несчастие. Во время войны у римлян с парфянами, женился я на дочери парфянского полководца Мурена, именем Азбласте; ибо я, как союзник римлян, посредством сего брака привел к окончанию разорительную войну сию. Дарования Азбласты достаточны были учинить счастие дней моих; почему и жил я в совершенном покое, управляя моим государством. Но как нет в свете ничего непостояннее фортуны, то скучила оная взирать на меня равнодушным оком. Один соседственный владетель, который прежде еще посредством союза хотел утвердить силу своего дома, предложил мне дочь свою в супруги; но брак мой с Азбластою уничтожил его намерения. Неплодство ж моей жены возбудило вновь его желания. Тайные происки его сделали лестными сии предложения во ушах моих подданных. Почему и принужден был я слышать отяготительную просьбу, что благоденствие наследственных держав состоит в том только, если корень царствующего рода имеет довольную надежду во многом потомстве, что неплодство Азбласты грозит падением их отечества и что могу я еще восстановить род мой, разведшись с неплодною Азбластою и вступя в новый брак. Полагая все счастие мое в столь любви достойной cyпрyге, принял я очень худо намерение моих подданных и, чтоб вовсе уничтожить их предложение, сказал им: “Государи хотя должны от подданных своих принимать советы, когда им и на ком жениться, чтоб отечество не перешло чужие руки и не возгнездилися бы нем подозрительные старинные неприятели, но что лежит до совершившихся уже браков, то они не должны дерзать их опорочивать”. Впрочем, сколько сил моих было, старался я ропот сей скрывать от дражайшей моей Азбласты, однако нет ни одной толь малой скважины, сквозь кою бы пронырство не могло постигнуть тайнейшие дела государей. Может быть, сожаление некиих наперстниц открыло жене моей cие печальное известие, чтобы она разумом своим отвратила сию опасность, прежде нежели зло утвердит свой корень. Как Азбласта удостоверилась сем происшествии, а я из сожаления весьма скрывал от ней оное, то тайная скорбь ее обратилась в чувствительное подозрение, что я действительно ищу сего нового союза и затем от ней утаиваю, чтоб открыть ей тогда, как дело будет сделано, и ничем попрепятствовать ему будет уже не можно.

Hе знаю я, чрезмерная ли любовь ее ко мне, чтоб и крайнейшею скорбию души своей сделать мне yгождение, или жестокая дщерь любви ревнивость принудила ее взять редко слыханное предприятие. Когда я для защищения границ от чаемого впадения неприятелей отлучился из моей столицы, а Азбласта подумала, что под сим видом расположен новый мой брак, то, одевшись в муское платье и взяв с собою двух верных ей парфянских женщин, тайно из владения моего удалилась...